Убит до рождения

Ночная смена началась уже давно, и сейчас ей хотелось только одного — уснуть. Уснуть и спать как можно дольше, — пока организм сам не решит, что отдохнул. Алина уже чувствовала, что перед глазами вот-вот появятся красивые светлячки, и нужно будет капать ужасно едкие капли, чтобы прогнать их.

Резкий оклик прогнал всякую сонливость: только что скорая привезла роженицу. Алина поднялась и побежала в палату, где уже все было готово.

Первым, что ее удивило, был необычный облик женщины: глаза ее были обведены огромными синими кругами, какие бывают от сильного удара в переносицу, худоба заставила щеки ввалиться, заостриться некогда прямой и, наверное, красивый нос, руки казали плетьми, а на сгибе левого локтя расплывалось фиолетовое пятно. Алина знала, откуда берутся такие пятна: когда колет непрофессионал и промахивается, повреждая вену. Поверх синяков на руках можно было различить множество черных точек — следов уколов. И у Алины не осталось сомнений: будущая мама была наркоманкой, причем с приличным стажем.

Было похоже, что женщина недавно кололась, потому что глаза ее хранили почти осмысленное выражение, отягощенное, разве что, ощущением безысходности. Чувствовалось, что ее мучает боль, которую, однако, женщина стойко терпела. Алина много раз видела, как от малейшего приступа боли иные роженицы складывались пополам и заходились криком, эта же молчала, будто вовсе ничего не чувствовала.

— Как тебя зовут? — спросил кто-то.

— Ольга... — выдохнула женщина сквозь зубы.

— Ольга, не нужно молчать. Я же вижу, что тебе больно, — попыталась пробиться к ней Алина.

— Больно... Вот когда ты два дня без дозы, это больно! — зло усмехнулась наркоманка. — А сейчас — так, колет немного, — она закусила губу и попыталась отвернуться от Алины.

Конечно же, силы воли женщины хватило ненадолго. Спустя три минуты привычные слуху Алины крики разорвали ночную тишину больницы. Все проходило без особых осложнений, разве что не слишком быстро, хотя, впрочем, роды не были и самыми затяжными.

Но Алине хватило бы теперь и пятнадцати минут: перед глазами вновь замелькали светлячки, превращаясь в огромных бабочек со светящимися крыльями. Когда она вспоминала о том, как ее ударил муж, становилось даже хуже. Домой идти не хотелось.

— Алина, не спи! — крикнул кто-то. — Некогда спать!

Муж пил уже две недели, наплевав на работу, семью и весь мир. Ему было все равно, кто и что с ним будет делать. Когда Алина сказала ему, что уходит, не в силах так больше жить, и не желая подставлять под его пьяные руки двухлетнего сына, он бросился на нее с кулаками, после чего она только тверже решила подать на развод — ей не была нужна такая жизнь. Но вот только голова теперь часто кружилась, а перед глазами появлялись светлячки, от которых нужно было капать дурацкое лекарство, потому что у нее было что-то не в порядке с сетчаткой и зрительными нервами после удара.

Когда Алина очнулась от механического возбуждения, в состоянии которого она находилась последние полчаса, ребенок уже родился. Это был мальчик, очень худой даже для новорожденного, с учетом того, что он родился восьмимесячным. Ребенок пронзительно кричал, разевая маленький ротик. Когда его положили рядом с матерью, та совершенно равнодушно посмотрела на него и сказала:

— Позвоните Павлику. Сорок четыре восемьдесят два ноль девять. Путь привезет лекарство для новорожденных. Он врач.

— Что? — не поняла Алина.

— Сорок четыре восемьдесят два ноль девять. От Ольги. Скажите, где я. Он поймет. И пусть не забудет лекарство, — сообразив, какое лекарство было нужно женщине, Алина возмутилась:

— Вам же нужно думать о ребенке!

— Я загнусь, если он не привезет мне дозу, — равнодушно ответила Ольга и вновь отвернулась. — Позвоните сейчас же, — ее рука бессильно разжалась, когда она попыталась поднести ее к лицу.

— Я позвоню, — пообещала Алина. В конце концов, при чем тут она?

Но сначала Алина решила немного поспать, потому что светлячки перед глазами грозили выжечь глаза раскаленными иглами. Ее разбудили бесцеремонные руки одной из женщин, смотревшей за новорожденными.

— Что случилось? — спросила Алина, ничего не соображая спросонья.

— Там что-то с новорожденным не то, а кроме тебя никого нет. Вернее, я не могу найти...

— Пойдем посмотрим, — кивнула Алина. Конечно, это не было ее обязанностью, но выхода не было.

Когда они вошли в палату, где лежали недавно рожденные люди, Алина чуть не сошла с ума от крика.

— Ты же знаешь детей, — извиняющимся тоном сказала женщина. — Один начинает, а другой — поддерживает. Так уж получилось у них.

Источник неприятностей лежал в самой дальней кроватке у окна. Он кричал, беспомощно вытягивая ручки и ножки, выпростанные из пеленок. Алина сразу заметила, что он не просто плачет: все его тельце выворачивало наизнанку. Ребенок буквально заходился от крика.

— Я не знаю, что с ним.

— Сколько прошло времени с момента родов?

— Не знаю... Часа три, — запнулась женщина. Алина ощутила странное давление на голову, как будто вот-вот догадка сама придет в руки, но тут же непонятное чувство прошло стороной.

— Унеси его в отдельную палату, а я постараюсь найти врача, — сказала она женщине и вышла прочь.

Проходя по коридору она заметила свое отражение в зеркале. Темные волосы сбились и перепутались, под серыми глазами пролегли тени, губы высохли и потрескались. Соблазнительное зрелище! Особенно в сочетании с выпирающими ребрами и острыми ключицами. Настоящий кошмар!

Она постучала в кабинет детского врача, но никто не ответил. Потом неожиданно раздался звук бьющегося стекла.

— Катя! — рассердилась Алина. — Я знаю, что ты там! Ребенок умирает, а ей хоть бы что!

— Сейчас, — пробормотал сонный голос. Врачей не хватало, поэтому Катя работала в две смены, что, конечно, никак не способствовало улучшению ее настроения. Щелкнул замок, и на пороге появилась полная высокая женщина, с рыжими волосами и круглым, незапоминающимся лицом. Одевалась она всегда в черное полосатое платье, странно смотревшееся с белым халатом. На ногах у нее красовались домашние тапочки.

Наконец Алине удалось дотащить Катю до палаты, чтобы она смогла осмотреть по-прежнему извивающегося и кричащего ребенка. Ловкие пальцы быстро ощупали крохотное тело, и на лице врача сразу же появилось серьезное выражение.

— Я не знаю, в чем дело, — сказала она. — Но это дело явно хуже, чем я могу себе представить. Ребенок умирает. И я не знаю, от чего.

— Как не знаешь? — изумилась Алина. — Такого быть не может!

— Может! — рявкнула Катя. — Может, мать какой болячкой наградила. Откуда мне знать? — ребенок продолжал кричать. — Все! Я пошла звонить домой доктору. Может быть, он сумеет что-то сделать. А я — не смогу.

Алина осталась вдвоем с кричащим ребенком, не зная, что делать. Так прошел час. Потом другой. Ей уже начало казаться, что она сходит с ума. И ничего нельзя было сделать.

А потом ребенок неожиданно замолчал, как будто его выключили. Алина подскочила к нему и увидела, что ребенок не дышит. Он умер.

Врач пришел с Катей через полчаса и увидел безжизненную Алину рядом с мертвым малышом. Женщину пришлось отправить в больницу — она сошла с ума.

А ребенок... Ребенок умер оттого, что не смог перенести первую и последнюю в своей жизни ломку. Мать убила его задолго до рождения.