Литературная сеть — Литературная страничка

Об авторе

Произведения

Путь к Эльдорадо

Путь к Эльдорадо

Теперь он знал: дар мага капризен, изменчив, хрупок. То, что удалось сделать однажды, в таком-то месте, в такое-то время, в другой раз может не получиться. Просто другая констелляция событий, другое состояние — и

птичка не хочет вылетать. Это мучило его тем сильнее, чем большие возможности в себе он открывал — о, он был достаточно самокритичен, но, черт возьми, иногда всё же удавалось нечто особенное — да вот хотя бы "Ворон" или "Колокола" — славные вещи, ей-богу, это настоящая поэзия!

Но он-то знал, как никто, сколько образов и грёз остались невоплощёнными, попросту ускользнули с кончика пера, как лёгкие феи, сотканные из лучей света. И никогда, никогда уже больше не увидеть их! Только воображение помогало восполнить эти улетевшие видения, но у воображения тоже были свои пределы. Поэма "Аль-Аарааф", вся написанная на предельном усилии воображения, решительно не получилась — ни воображение, ни едва поспевающий за ним разум не смогли справиться с поставленной задачей. Явившийся ему в откровении мир Иножизни — Иноразума не удалось удержать в сознании — он улетел, как сон. Он ведь сам написал в "Поэтическом принципе": "Существуют… грезы необычайной хрупкости, которые не являются мыслями и для которых я пока ещё считаю совершенно невозможным подобрать слова. Я употребляю слово грезы наудачу, просто потому, что надо же их как-то называть; но то, что этим словом обозначают обычно,

даже отдалённо не похоже на эти легчайшие из теней. Они кажутся мне порождениями скорее души, чем разума. Они возникают (увы! как редко!) только в пору полнейшего покоя — совершенного телесного и душевного здоровья — и в те мгновения, когда границы яви сливаются с границами царства снов… Временами я верю в возможность словесного воплощения…этих неуловимых грез… я научился по своей воле удерживать миг, о котором говорил…"

Ах, как трудно удержать этот миг! Духовное прозрение подобно вспышке особого зрения, выходящего за границы пяти органов чувств — когда-нибудь наука найдет для него имя, но каково первооткрывателю… О, если бы он мог воскликнуть, как Фауст: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" Если бы он мог одним волшебным прыжком очутиться в блаженной стране Эльдорадо, куда всегда, всегда была устремлена его душа! С уходом Вирджинии его уже ничего не связывало с этим миром — только постылое тело да память… О, как мучительно он пытался поймать и воплотить ее ускользающий облик — всё было тщетно. "Улялюм", "Аннабел Ли" — всё это лишь тени любимого образа, навсегда ушедшего от него. Только в смерти обретёт он его вновь… Кто же он, столь странно посетивший этот мир? Поэт-мистагог, певец недостижимой Красоты? Вечный рыцарь, странствующий по миру в поисках Эльдорадо — волшебной страны мечты? Да, он написал своё "Эльдорадо" — но как горек этот неожиданно вырвавшийся конец стихотворения!


Рыцарь, весел и смел,
Ехал вдаль, песню пел,
И в жару, и в ночную прохладу.
Долог был его путь,
И нельзя отдохнуть,
Если ищешь страну Эльдорадо.

Но с годами устал,
Стар и болен он стал,
Омрачённое сердце не радо.
Не нашёл он вдали
Той желанной земли,
Что похожа на Эльдорадо.

И когда он, без сил,
Пылким духом остыл,
Тень явилась, как призрак из Ада.
И спросил он у ней:
"Как найти мне верней
Ту страну, что зовут Эльдорадо?"

"За грядой Лунных Гор,
Где зияет простор,
Вниз, в Долину туманного Ада,
Путь держи ты смелей
За мечтою своей,
Если хочешь найти Эльдорадо!"


Безмерно уставший, опустошенный, с угасающим сознанием, он присел на скамью в балтиморском парке в осенний октябрьский день — и вдруг услышал нежный, сладостный голос Вирджинии: "Иди ко мне! Я здесь!" Сетка алмазных бликов в его глазах закружилась, и, уходя вслед за ней по спирали всё выше и выше, он успел краешком улетающего сознания услышать блаженное: "Love forever!" — "Любовь навеки!"

23 февраля 2002

Наверх

Время загрузки страницы 0.0008 с.