Я шагаю по мокрому асфальту.
Воздух завоевала свежесть.
И меж облаков нежность,
летит, отдаваясь марту.
Я иду по пустому проспекту,
навстречу грусти и мигу
свободы, под мышкой книгу
я несу. Ровесницей веку
это книга стала давно уж,
в ней написан источник
жизни, хотя не сторонник
абсолюта. Но все-таки в глушь
я отправился для изученья
данного манускрипта.
Избушка, Сцилла, Харибда
мешали, но извлеченье
не прекращалось. Смыслы
сплетаясь в нити, канаты,
доставая пригошни ваты,
настигали меня. И числа
утерянных душ когда-то,
впивались пчелиным жалом,
но с мозгом сживаясь, салом
становились. "Ума палата",
под собою много цинизм
находит,ибо чужое горе,
(где слово "чужое" в фаворе),
так же чуждо, как кругу-призма!
Я вернулся домой, тоскуя
по людям, по их улыбке...
Мое чувство росло, в избытке
наполняя меня, волнуя,
направляя и дальше, дальше
уводя, преломляя в конус,
который пронзит Хронос,
словно последствие фальши.
Ибо столкнувшись с речью
или, что верно, со Словом
Хронос, как море-молом
упразднен. И будто картечью
на куски, разбросан, разорван,
он вселяется в души,
посредством неверья, лужи
не отражают Бога. И вон
выходит по сути "выход"...
Неизбежность в крови, книга
не имея ни гласа, ни крика
подарит ключи от врат.
Теперь я как-будто ключник
или делатель их дубликатов,
"неразумных" толкуя Галатов
и отличный от моря родник,
сделав средой обитания,
для себя и для многих других,
в которой процесс умирания
умер сам. Но точнее - стих.