Есть только миг... Называется жизнь.

Размещаем здесь свои авторские тексты
Ответить
yurshmel
Сообщения: 21
Зарегистрирован: 15 апр 2010, 11:58

Есть только миг... Называется жизнь.

Сообщение yurshmel »

Минтай.



Рыбы нет, один минтай. Этот слоган стал звучать все чаще в разговорах между рыбаками. С середины января, как раз почти на следующий день, как я очутился на малом сейнере в компании со своим новым другом, под командой нового капитана, эхолоты стали писать большие косяки рыбы. Первые же заметы показали: пришел минтай, путина начинается. Весь флот с большим энтузиазмом и азартом, можно сказать наперегонки, приступил к рыбной ловле, как хороший колхоз к уборке урожая. Честно говоря, лов минтая довольно скучное занятие. Судно выходит в район лова, практически в любое время суток. Мы всегда выходили ранним утром и за день ловли, наши трюм и палуба наполнялись до отказа пойманным минтаем. Поиск конкретного места рыбалки и где будет сделан первый замет, это прерогатива капитана. Именно он прокладывает курс, принимает решение, в каком месте тралить или идти дальше. Матроса об этом никто не спрашивает. Вообще роль капитана в успехе очень велика. На нашем флоте самым знаменитым капитаном был Сергей Иванович Ходорковский, он был очень удачлив в рыбной ловле. Итак, зависимости от удачи и мастерства капитана каждый рейс может длиться от суток до двух-трех дней. Сейнер идет на базу сдавать рыбу, лишь заполнив под завязку, трюм и палубное пространство. Сдав рыбу, чуть задержавшись на отдых и заправку, уходит опять в море. Такой режим длится около трех месяцев, до середины апреля. Время суток уже почти не имеет значения, жизнь чередуется на траление, подъем и замет трала, еду и сон в промежутках, а также на переход к месту сдачи рыбы, собственно сдачу ее на завод или плавбазу и обратный переход к месту лова. Поэтому особых воспоминаний о минтаевой путине не осталось, лишь отдельные моменты и штрихи. Например, такой.
Когда пошел массовый лов минтая, в трал перестала попадать рыба других пород. Мне не приходилось раньше видеть минтай, ни в магазине, ни в столовой, ни где нибудь еще. В наших уловах, это была довольно крупная, упитанная и довольно красивая рыба. К моему удивлению наш кок не варил и не жарил ее, вместо этого я услышал фразу: « Рыбы нет, один минтай». Рыбаки не считали минтай за рыбу, которую можно есть. Оказывается, поесть минтай, означает чуть ли не оскверниться. Почему такое отношение было к нему, я не знаю, но хорошо помню фразу про одного моряка: «Это тот самый, который ел минтай». По-другому его не называли. Из солидарности с тем временем и в память о моих друзьях и товарищах я до сих пор соблюдаю это табу и минтай не ем.
Волею случая, за время путины я выучился поварскому ремеслу. Кок на нашем сейнере был как и все моряки в округе пьянчужкой, но во время путины, как правило, даже самые горькие забулдыги на время завязывали. Но однажды наш кок, будучи на берегу развязал, а нам нужно идти в море, где искать его по поселку никто не знает, ушли без него. Подходит время завтрака, камбуз пуст, кашевара нет. Капитан приглашает меня и говорит: «Юра, иди на камбуз и готовь завтрак». В ответ, я погрузился в глубокое изумление. Но я же не умею! Ничего страшного. Не можешь? Научим. Не хочешь? Заставим. Эти слова, как сакраментальная фраза, запомнились на всю жизнь. Поплелся я на камбуз. Раньше я уже говорил, что завтрак наш был прост: кофе или какао с молоком, масло, хлеб и вчерашняя жареная рыба. Можно даже без каши. Это утреннее меню с грехом пополам мне удалось выдать, но впереди обед, а это уже серьезно. Но с помощью советов и консультаций, мне удалось накормить команду и дело пошло. Целый месяц я простоял у плиты, научился, готовить практически все традиционно употребляемые командой блюда: рыбные супы, борщи из квашеной капусты и сушеной картошки, каши разные с тушенкой и без, котлеты рыбные и вареники с картошкой и, конечно, жарить рыбу. Правда с рыбой было сложновато, приходилось выходить на палубу и отбирать с каждого замета, случайно попавшуюся рыбу: камбалу, навагу и так далее, но упаси бог, не минтай. Примерно через месяц, в один из заходов на родную базу, к нам на борт ступил настоящий повар-кок и я с большим удовольствием влился в палубную команду.
Еще одно событие ярко запомнилось мне. Дело в том, что в заливе Петра Великого, где в основном мы рыбачили, располагались бесчисленные военные базы. Рядом с нами базировались подводные лодки и надводные корабли, которые частенько, в акватории залива проводили свои учебные стрельбы. В составе флота были специальные катера-торпедоловы, которые отлавливали стреляные торпеды и другие учебные снаряды. Но разгильдяйство и в советских вооруженных силах имело место, поэтому в сети рыбаков иногда попадали утраченные вояками и торпеды и бомбы. Однажды такой сюрприз поймали и мы, в трал вместе с минтаем попала глубинная бомба. Мы, конечно, не понимали боевая она или учебная, надеялись на лучшее, но страху было, полные штаны. Для таких случаев, у капитана была инструкция. По рации он связался с военными моряками, те пришли через некоторое время к нам. До их прихода мы держали наш «улов» в кутце трала вместе с рыбой, что бы не дай бог, она не стукнулась о борт или палубу. Военные специалисты быстренько разобрались, что она учебная и не заряжена, однако забрав ее к себе на борт, дали нам в награду целое ведро спирта. Почти пару дней мы снимали стресс от испуга, с помощью их подарка. Затем продолжили лов минтая.
В начале апреля наши уловы пошли на убыль, хотя вместе с минтаем мы уже дошли почти до берегов Кореи, но к середине месяца путина закончилась, энтузиазм и напряжение на нашем флоте постепенно спали до обычного уровня. Оказалось, что за три месяца я заработал около полутора тысяч рублей, это очень большие деньги. Нужно было найти им применение и, отпросившись на пару дней, я отправился во Владивосток. До этих пор я его видел с моря и вот теперь, сойдя с электрички на железнодорожном вокзале, вышел на привокзальную площадь. Вокзал похож на Ярославский вокзал в Москве, прямо за ним находится морвокзал. Мне показалось это очень удобным. Пешком пошел в город, совсем недалеко показался памятник приморским партизанам и площадь. Все это очень красиво, но интересным показалось главное ощущение: на улицах слишком много людей. Оказывается я отвык от людской толпы, поэтому шел очень внимательно, боясь столкнутся с кем нибудь из прохожих. Еле освоился. Пройдя по Приморскому бульвару с сотню метров, мимо рыбного магазина, увидел ателье-мод. Зашел в помещение, спросил закройщика, что бы заказать костюм. Вышел пожилой, худощавый и энергичный человек с матерчатым метром через плечо и пригласил в примерочную кабину. В кабине, посмотрев внимательно на меня, он спросил, не моряк ли я, на что я ответил, что да, с рыболовецкого сейнера. Одобрительно кивнув головой, сказал, что я могу заказать все что хочу. А хотел я комплект выходной одежды, то есть костюм полный, брюки отдельно и главное, плащ болоньевый, это была моя голубая мечта. Сказав: « хорошо», он попросил меня придти через три часа и, сняв мерки, а также получив аванс, отпустил меня. Три часа я гулял по городу, сходил в ресторан покушать, где заказал, что то из морепродуктов, но попробовав их, есть не стал, такая была разница от свежевыловленных, что просто не смог. Придя в ателье к указанному сроку, я сразу увидел закройщика, он пригласил в кабинку и предложил примерить обновки. Все было готово в самом лучшем виде, даже болоньевый супердефицитный плащ. Такого обслуживания даже представить не мог, расплатился и, не веря своей удаче, отправился на электричку, что бы ехать к себе на остров. Этот эпизод впервые реально показал мне силу денег, даже в обществе, которое в будущем собиралось строить из золота общественные туалеты, согласно учению В.И.Ленина.
Окончилась путина и мы вновь перешли на вольные хлеба, стали ловить частиковую рыбу. Наступила вольготная жизнь, каждый вечер мы приходили на базу, быстренько сдавали улов и занимались своими делами. Теперь при первой возможности мы с Толиком шли на ночлег в общежитие. В поселке появилось много девушек с материка и я познакомился с одной. Ее звали Света. Это была молодая, неземной, какой то иконописной красоты, девочка-еврейка. Видимо, впервые я влюбился, каждая минута разлуки с ней была для меня вечностью и мукой. Мы с ней не расставались ни на минуту, если у меня была ночью вахта на сейнере, она оставалась со мной на судне. Чуть больше месяца мы провели вместе, но наступило время похода на Курилы, на сайровую путину. Весь поселок провожал нашу небольшую флотилию, было это рано утром, часов в пять. Полупьяные моряки уже на борту своих сейнеров, а на пирсах, на берегу жители и родственники. Шум, огни, прощальные поцелуи, все слилось в одно массовое, беспорядочное действо. Моя Света от меня ни на шаг, прижалась всем телом ко мне и плачет, я как могу успокаиваю, а у самого кошки на сердце скребут, не могу расстаться. Наконец звучат прощальные сирены, сейнера один за другим отваливают от причалов и каждый, дав круг по широкой бухте, берет курс в открытое море. Моя вахта по расписанию во второй половине дня, поэтому мой друг Толик, наливает мне водки и заставляет выпить, а затем укладывает спать. Забылся я часа на три, очнувшись, вышел на палубу, был уже день, берег не виден и я все понял. Моя единственная, моя дорогая и любимая Света осталась там, за горизонтом, а я с каждой минутой отдаляюсь все дальше и дальше от нее. Мой друг увидел меня на палубе и, подойдя успокоил, как это мог делать он. Его дружеское участие очень помогло мне преодолеть боль расставания. Без него гораздо труднее бы пришлось. Не смотря на мои переживания, море было спокойно, а наш пароход бодро шел курсом на Совгавань и пролив Лаперуза, шел к новым для меня рубежам.
Ответить