Интересны объективные мнения, критика.

[abignoise]

В конце девятнадцатого столетия в одном туманном и сером городе произошло убийство, отличавшееся тем, что полиция, не могла даже предположить причину, по которой оно было совершено. Была убита молодая девушка дивной красоты, у нее были вырваны глаза. Она не была не изнасилована, не ограблена. Всю ночь она лежала в темном переулке, истекая кровью, и утром ее нашли бездыханную с лицом, обезображенным страданиями и залитым запекшейся кровью. Убийца так и не был найден, и ровно через год в тот же час и в том же городе было совершено новое убийство. Опять была убита молодая девушка и вновь она лишилась только глаз. Жертв объединяло лишь то, что глаза у обеих были изумрудно-зеленого цвета.
С тех пор на протяжении более чем двадцати лет раз в год в один и тот же день какой-нибудь ранний прохожий обнаруживал на улице убитую девушку с вырванными глазами, пугающую сочетанием изысканной красоты и уродства злодейства, совершенного над ней. Но никто не придавал особенного значения этим убийствам, так как в городе ежедневно происходило множество преступлений. Только один уважаемый мужчина не мог спать спокойно, с тех пор как произошло первое преступление.
У него была молодая дочь, Изабелла, с изумрудными глазами, которая с каждым годом становилась прекрасней и прекрасней. И он старался не выпускать ее из дома, но разве это возможно? У нее появился жених, который любил ее больше жизни. Отец девушки хотел, чтобы они скорее поженились и уехали как можно дальше от этого города.
Однажды, в день, когда в очередной раз прошел ровно год со времени последнего убийства, Изабелла возвращалась со своим женихом домой с приема, но повозка сломалась, и жених, несмотря на категоричный запрет отца, предложил Изабелле дойти до дома пешком, и она согласилась. Увлеченные друг другом они повернули не туда и заблудились.
Уже стемнело, и светили фонари, но в том месте, где влюбленные шли по переулку, ограниченному двумя домами, не было фонаря. Вдруг из-за угла вышел человек в черном плаще, казавшийся огромным. Жених Изабеллы похолодел от дурного предчувствия, и крепче сжав руку Изабеллы, проклинал себя за легкомысленность. Ни одно окно не выходило на улицу, где они шли, и не было ни одного прохожего. Жених Изабеллы пытался убедить себя, что все в порядке, но его сердце билось неумолимо быстрее с каждым шагом, на ладонях выступил пот и он пошел быстрее, увлекая Изабеллу за собой навстречу пугающему незнакомцу. Незнакомец тоже ускорил шаг, и чем лучше могли его рассмотреть Изабелла со своим спутником, тем надежнее их сковывал ледяной ужас. Мужчина, шедший им навстречу, скрывал под грязным старым черным плащом огромный горб, все лицо его было в язвах, шрамах и струпьях, но самыми страшными были глаза: безумные, красные, безостановочно вращающиеся и носящие на себе отпечаток бесконечных страданий. На ходу это подобие человека вытаскивало медицинское лезвие, не отрывая взгляда от лица Изабеллы. Жених Изабеллы, который был не в силах более идти, остановился и загородил собой Изабеллу, держа ее за собой обеими руками, как будто надеясь, что ему удастся ее сохранить, если он будет ее держать.
В считанные секунды с нечеловеческой силой незнакомец схватил жениха Изабеллы за руку, раздробив кость, и ударил его о стену, молодой человек, ударившись о влажный кирпич, сполз на землю, оставив на стене следы крови от разбитого лица, чудовище вырвало у Изабеллы глаза и, та без звука, как кукла, упала на колени. Молодой человек встал, но тут же, протянув руки к своей невесте, упал рядом лицом вниз, он не мог выдохнуть, и ему казалось, что никогда больше не сможет.
Чудовище взирало на вырванные глаза как на сокровище, и тут с его спины упал плащ и обнажил не горб, а девушку, пришитую к нему. Пришита она была так, что в иных местах невозможно было различить, где ее кожа, а где кожа мужчины, к которому она была пришита. Они были одеты в какое-то грязное тряпье, и являлись единым организмом. И девушка, пришитая к чудовищу, была бы одной из самых прекрасных на земле, если бы не пустые глазницы, обрамленные давно запекшейся кровью. На мгновение в лице чудовища мелькнуло что-то человеческое, когда он взирал на вырванные у Изабеллы сокровища.
И вернувшись на много лет назад, во время, когда ровно через год должно было произойти первое убийство зеленоглазой девушки, можно увидеть с трудом узнаваемое лицо этого монстра, которое тогда принадлежало молодому человеку. Это был успешный молодой хирург, красивый, как ангел, с серьезным и немного суровым лицом. Он стоит в комнате своей молодой жены, в которой можно узнать девушку, пришитую к монстру; но в момент, в который мы ее видим, она сидит на кровати в вечернем платье и на ее лице сияют глаза точь-в-точь как у Изабеллы. Ее молодой муж ей что-то серьезно говорит, и она плачет, закрывая прекрасное лицо руками. Молодой хирург злится и выбегает из комнаты. Когда-то давно они собирались в театр и поссорились из-за какой-то глупости, и молодой хирург, вспылив вместо того, чтобы пойти в театр с любимой женой пошел заливать обиды спиртным.
Уже глубокой ночью, слегка пьяный, он возвращается домой, испытывая муки совести за то, что так поступил с женой. Открыв дверь своего дома, он сразу понимает, что что-то не так. И с замершим сердцем дойдя до гостиной, он видит, что там стоят двое его преданных слуг, которые служили еще его отцу, умершему не так давно. Стоят они около его жены, которая лежит на ковре. Он мгновенно подбегает к жене, протрезвевший от страха, и видит, что она умирает, потому что у нее вырваны глаза, и она ранена в живот. Обезумевший от горя, врач рвет волосы на голове, мечась по дому. Его взгляд падает на хирургические инструменты. Ему удается, соединив поврежденные органы своей жены со своими здоровыми через надрезы в спине, поддерживать в ней жизнь. Так они стали единым целым. С тех пор двери его дома закрылись навсегда для всех людей, и никто никогда не узнал о том, что случилось в его доме. Врач совершенно потерял человеческий облик, и в его безумии все потеряло для него смысл кроме потерянных глаз жены, поискам которых он посвятил свою жизнь, он окончательно превратился в монстра, раз в год выходя вечером на улицу и вырывая глаза напоминавшие ему глаза жены.
В ночь, когда он поссорился с женой, их дом ограбили. Слуги спали, только жена не спала – ждала своего мужа. Она увидела грабителей; они убили ее, вырвали ей глаза и унесли их с собой, потому что в то время были популярны теории о том, что у умерших остается на глазах изображение последнего, что они видели. Еще грабители сорвали у нее с шеи драгоценное ожерелье с изумрудом. Один из грабителей придя домой подарил это ожерелье своей беременной жене, которая через несколько месяцев родила дочь, которую назвали Изабеллой.
Монстр вложил вырванные у Изабеллы глаза в пустые глазницы девушки, пришитой к своей спине, и эти глаза встали в глазницы, как будто всегда там и находились. По щеке девушки покатилась слеза.
Наутро в первых тусклых лучах солнца на грязной серой улице блестел изумруд на груди мертвой Изабеллы, взиравшей пустыми глазницами в серое небо, а у нее в ногах лежал ее жених, которому тоже не удалось пережить эту ночь, потому что его сердце остановилось вместе с сердцем Изабеллы.

[Меркушев Виктор]

Вы, уважаемый автор, обратились не в ту инстанцию по поводу объективных мнений, Вашу вещь необходимо передать Левию Матвею, он передаст Кому надо. А мы люди маленькие, у нас только есть субъективные мнения, объективные – это к Господу Богу.

[abignoise]

Объективность присуща каждому, да субъективны ее рамки.
Я и не надеялась на мнение, являющееся истиной в последней инстанции. Просто хотелось бы, чтобы люди, которые, к примеру, любят предложения, где в каждом восклицательный знак стоит, а лучше несколько, не писали, что восклицательных знаков рассказу преступно не хватает, и т. д.